О церковных званиях и чинах (о священстве)
22. Таинство священства занимает в их списке четвёртое место. Тем не менее, оно столь плодовито, что рождает из себя семь меньших таинств. Забавно! Наши противники утверждают, что существует семь таинств, а когда начинают их перечислять, их оказывается тринадцать! Не спасает папистов и та оговорка, что семь малых таинств рукоположения составляют одно таинство, так как все они суть ступени одного священства. Известно, что каждое из этих малых таинств имеет свои священнодействия; и подаваемая в них благодать, по утверждению наших противников, тоже различна. Поэтому не подлежит сомнению, что в священстве, согласно их учению, надо признать семь таинств. Да и к чему обсуждать этот вопрос, словно он является спорным? Разве они сами не утверждают, что таинств священства семь?
Но сперва коротко скажем о том, насколько абсурдно желание наших противников представить их священство таинством. Затем обсудим, может ли вообще называться таинством церемония, посредством которой они рукополагают служителей.
Итак, они принимают семь разрядов, или ступеней, священства, которым присваивают имя таинств: привратники, чтецы, экзорцисты, аколиты (в обязанности аколита входит зажжение и ношение свечей, подготовка хлеба и вина для евхарестического освящения, а также ряд других функций), иподиаконы, диаконы и священники (Четвёртый Карфагенский собор (Statuta ecclesiastica antiqua), c. 3-9 (Hefele-Leclercq C. J. Op. cit., v.2, p. 111-112)). Их число равно семи потому, что (как они говорят) благодать Св. Духа имеет семь форм. Продвигающиеся по ступеням священства должны исполниться благодати (Пётр Ломбардский. Сентеции, IV, dist. 24 (MPL, CXCII, 900)), которая прирастает и сообщается всё изобильнее по мере продвижения. Во-первых, это число искажено неверным изложением и толкованием Писания. Наши противники вычитали у Исайи, что существует семь видов благодати Св. Духа (Ис 11:2), хотя на самом деле пророк называет в указанном месте только шесть видов, причём без намерения перечислить все. Ибо в других местах Писания Св. Дух называется также Духом жизни, Духом святыни и усыновления детей Божьих (Рим 1:4; 8:5) - в добавление к тому, что говорит Исайя о Духе премудрости и разума, совета и крепости, ведения и благочестия.
Однако другие, более утончённые толкователи различают не семь степеней священства, а девять (Кальвин здесь имеет в виду, с одной стороны, сообщение Гуго Сен-Викторского, который в трактате «De sacramentis», II, III, 5 (MPL, CLXXVI, 423) описывает семь ступеней церковной иерархии, а с другой - авторов, о которых Гийом из Оверни (Guillaume d'Auvergne, ум. ок. 1248) утверждает, что они насчитывали их девять. Сам Гийом полагал, что существует семь степеней) - как они говорят, по образу торжествующей Церкви. Но и между ними идёт война. Одни полагают первой ступенью тонзуру (как знак принадлежности к клиру), а последней - епископат. Другие исключают тонзуру, но включают в число степеней священства архиепископат. Исидор проводит иное различие: он разделяет псалмопевцев и чтецов: первые назначены к пению, вторые к чтению Писания для наставления народа (Исидор Севильский. Этимология, VII, 12 (MPL, LXXXII, 290)). Такого же различения придерживаются каноны соборов. Чего должны мы избегать и чему следовать во всём этом разнообразии? Скажем ли мы, что священство насчитывает семь ступеней? Мастер Сентенций учит именно так (Пётр Ломбардский. Сентеции, IV, dist. 24, c. 1 (MPL, CXCII, 900)), однако просвещённейшие учители определяют иначе. Более того, священные каноны тоже указывают нам иной путь (Decretum Gratiani, I, dist. 23, c. 18-19). Вот какое единодушие воцаряется между людьми, когда они берутся обсуждать божественные предметы, не имея для доказательства слова Божьего!
23. Но верхом глупости является то, что в каждом из разрядов священства наши противники представляют своим товарищем Христа. Прежде всего, говорят они, Христос исполнил служение привратника, изгнав из Храма торгующих (Мф 21:12; Ин 2:15). Кроме того, Он объявил Себя привратником в словах: «Я дверь» (Ин 10:7,9). Далее, Христос принял звание чтеца, когда читал книгу Исайи в синагоге (Лк 4:17 cл.). Он приобщился к экзорцистам, помазав слюной язык, вложив персты в уши глухонемого и вернув ему таким образом речь и слух (Мк 7:33). Далее, Христос свидетельствует о своём служении аколита в следующих словах: «Кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме» (Ин 8:12). Он исполнил служение иподиакона, когда, препоясавшись полотенцем, омыл ноги апостолам (Ин 13:4-5). Затем Он сделался диаконом, подавая апостолам во время Вечери своё Тело и свою Кровь (Мф 26:26-28). И наконец, Он исполнил священническое служение, когда предал Себя на кресте в жертву Отцу (Мф 27:50) (Пётр Ломбардский. Сентеции, IV, dist. 24, c. 3-9 (MPL, CXCII, 901-904)).
Все эти аргументы наших противников настолько смехотворны, что я сомневаюсь, не написаны ли они в насмешку. Да и можно ли назвать людьми тех, кто так говорит? Но особенно примечательны их хитроумные рассуждения по поводу звания аколита. Они называют его «ceroferarium». Должно быть, это какое-то магическое слово, потому что оно неизвестно ни в одном языке. Ведь по-гречески «аколит» (или «аколуф») значит «провожатый», а они под именем «ceroferarium» разумеют носителя свечей. Но не буду слишком серьёзно опровергать эти глупые измышления, а то сам покажусь смешным - настолько они нелепы и неразумны.
24. Однако для того чтобы наши противники не смогли больше обмануть даже женщин, следует уделить немного времени разоблачению их лжи. Они с большой пышностью и торжественностью поставляют своих чтецов, псалмопевцев, привратников и аколитов для исполнения служения, которое они поручают малым детям или тем, кого называют мирянами. Ибо кто чаще всего зажигает свечи или наливает воду в вино? Либо ребёнок, либо какой-нибудь бедняга-мирянин, зарабатывающий этим себе на жизнь. Разве они поют, открывают и закрывают двери в Церкви? Видел ли кто-нибудь в храме хотя бы одного аколита или привратника, делающего своё дело? Скорее наоборот: человек, с детства исполнявший это служение, после рукоположения в этот сан перестаёт быть тем, чем был до сих пор. Создаётся впечатление, что они, принимая то или иное звание, намеренно слагают с себя соответствующие ему обязанности. Вот, оказывается, для чего им необходимо быть рукоположенными через подобные таинства и стяжать Св. Духа - для того, чтобы ничего не делать.
Они могут сослаться на превратность нынешнего века, в силу которой пренебрегают своим долгом. Но тогда им придётся признать и совершенную бесплодность их священства в Церкви, так высоко превозносимого, а заодно и то, что вся их Церковь предана проклятию. Ибо она допускает детей и мирян к свечам и священным сосудам, касаться которых недостоин никто, кроме возведённых в сан аколита, а также доверяет детям пение псалмов, которое должно раздаваться только из освящённых уст.
А экзорцисты? С какой целью посвящают их? Я слышу, что у древних евреев были экзорцисты (Деян 19-13). Однако они назывались так потому, что в самом деле изгоняли бесов. Но слышал ли кто-нибудь о том, чтобы эти мнимые папистские экзорцисты исполняли дело, предусмотренное их званием? Они делают вид, что имеют власть возлагать руки на безумных, неверующих и бесноватых. Однако им не удаётся убедить бесов в наличии такой власти: бесы не слушаются их приказаний, но, напротив, сами приказывают им! Ибо вряд ли из десяти экзорцистов найдётся один, не одержимый злым духом. Поэтому всё, что они болтают о своих жалких разрядах священства (будь их пять или шесть), - плоды невежества и лжи.
Выше мы говорили о прежних аколитах, привратниках и чтецах, когда обсуждали порядок в Церкви (/4/4). Здесь же я намеревался только осудить новоизобретение семи таинств в священстве. О нём не найти ни единого слова у древних учителей, а только лишь у этих пустобрёхов - профессоров Сорбонны и знатоков канонического права.
25. Теперь обратимся к принятым у папистов ритуалам. Прежде всего те, кого они принимают в своё сонмище, посвящаются в клирики. Знаком посвящения служит выбривание затылка. Они говорят, что такая «корона» означает царское достоинство, потому что клирики должны быть царями, призванными править собой и другими (Decretum Gratiani, II, c. 12, qu. 1, c. 7; Пётр Ломбардский. Сентеции, IV, dist. 24, c. 2 (MPL, CXCII, 901)), по слову cв. Петра: «Вы - род избранный, царственное священство, народ святый» (1 Пет 2:9). Но разве не кощунство - узурпировать звание, данное и принадлежащее всей Церкви? Ибо св. Пётр обращается ко всем верующим; они же относят его слова только к себе. Как будто лишь имеющим бритую макушку он говорил: «Будьте святы» - и как будто лишь они одни были искуплены кровью Иисуса Христа!
Но пойдем дальше. Наши противники называют и другие причины выбривания затылка. Дескать, верхушка головы обнажается в знак того, что их разум должен беспрепятственно, словно лицом к лицу, созерцать Славу Божью, или в знак отсечения пороков уст и очей (Пётр Ломбардский. Сентеции, IV, dist. 24, c. 2), или в знак отречения от мирских благ (Decretum Gratiani, II, c. 12, qu. 1, c. 7). В то время как венчик оставшихся волос символизирует остаток благ, удерживаемых клириками для поддержания своего существования. Всё в символах, ибо завеса в храме ещё не разодралась - я разумею для них. Потому что они убеждены, что хорошо исполняют своё дело, изобразив эти вещи в символе тонзуры, но ничего не совершают на самом деле. До каких же пор они будут обманывать нас подобными лживыми иллюзиями? Выбривая у себя пучок волос, клирики заявляют о своём отказе от изобилия земных благ, о беспрепятственном созерцании Славы Божьей, об умерщвлении похотей зрения и слуха. А между тем нет сословия, более погрязшего в алчности, невежестве и распутстве. Почему же они не проявляют свою святость в жизни вместо того, чтобы изображать её в лживых и обманчивых символах?
26. Наконец, когда наши противники утверждают, что их «корона» берёт начало и основание у назореев, о чём это говорит? Не о том ли что их таинства происходят от иудейских обрядов и сами они являются чистым иудейством? Ссылками на Прискиллу, Акилу и св. Павла, остригших голову по обету, в знак очищения (Деян 18:18), наши противники только доказывают свою глупость. Ибо сказанное никоим образом не относится к Прискилле, но лишь к одному из двух мужчин. Причём неясно, к кому именно, так как слова св. Луки могут быть отнесены как к св. Павлу, так и к Акиле. Кроме того, в ответ на их ссылки на пример св. Павла следует заметить, что св. Павел никогда не брил головы в знак освящения, но только из снисхождения к немощи ближнего. Обычно я называю такого рода обеты обетами любви, в отличие от обетов благочестия. Иными словами, они принимаются не из-за соображений веры или служения Богу, но в поддержание разумения немощных (например, когда св. Павел говорит, что для иудеев он был как иудей (1 Кор 9:20 сл.), и так далее). Итак, апостол остриг голову однократно и ненадолго, применяясь к привычкам евреев. Но что делают наши противники, бесплодно подражая очистительным обрядам назореев? Не воздвигают ли они новый иудаизм?
Тем же духом было проникнуто и декретальное послание, запрещавшее клирикам (якобы по слову апостола) отращивать волосы, но предписывающие отстригать их в круг (Decretum Gratiani, I, dist. 23, c. 21). Как будто апостол, указывая, в чем заключается честь для всех мужей (1 Кор 11:4), беспокоился о круглой тонзуре клириков! Пускай на основании подобных заповедей папистов читатели судят о том, каковы их прочие таинства, если таково начало их пути к истине.
27. Свидетельство св. Августина раскрывает нам происхождение тонзуры клириков. В те времена мужчины не отращивали волос, кроме женоподобных и по-женски стремящихся к внешней привлекательности Поэтому считалось, что допустить длинные волосы у священников значит подать плохой пример. Так было принято решение, что все клирики должны остригать голову, дабы не возбуждать подозрений и не навлекать упрёков в стремлении к излишнему изяществу. Обычай остригать голову был настолько распространён в ту пору, что некоторые монахи, желая выделиться и подчеркнуть свою святость, нарочно отращивали волосы (Августин. О труде монахов, XXXIII, 41 (MPL, XL, 580-581); Пересмотры, II, 21 (MPL, XXXXII, 639)). Таким образом, бритьё головы вовсе не было отличительным знаком клириков, но практиковалось почти всеми.
Позднее люди вновь начали, как некогда, носить длинные волосы. Кроме того, ко Христу обратились многие народы, у которых всегда существовал обычай отращивать волосы, - например, во Франции, Германии, Англии. Вполне вероятно, что везде в этих странах клирики по указанной выше причине продолжали остригать голову. Но затем, когда Церковь подверглась разложению и все древние установления либо исказились, либо превратились в суеверия, никто уже не понимал, почему клирики носят тонзуру (в этом обычае и на самом деле не было никакого смысла, кроме бездумного подражания предшественникам). И тогда паписты выдумали мнимое символическое значение, на которое сегодня они с такой наглостью ссылаются в подтверждение необходимости своего «таинства».
Привратники при посвящении получают ключи от храма в знак того, что они должны быть их стражами. Чтецам вручается Библия, зкзорцистам - список заклинаний, аколитам - сосуды и свечи. Вот эти пресловутые священнодействия и заключают в себе (если верить нашим противникам) такую великую силу, что являются не только знаками и символами невиданной благодати Божьей, но и ее истоками! Ведь именно это следует из определения, которое дают им паписты, желая выдать их за таинства.
В заключение скажу следующее. Теологи Сорбонны и знатоки канонического права безо всяких оснований называют все свои «меньшие таинства» таинствами, ибо, по их собственному признанию, они не были известны ранней Церкви и вошли в употребление спустя долгое время. Но ввиду того, что таинства содержат Божьи обетования, они не могут учреждаться ни Ангелами, ни людьми, а только Тем Одним, Кому принадлежит власть давать обетования.
28. Остаются три разряда священства, которые наши противники называют «большими». Из них тот, что именуется у них иподиаконией, перешёл в эту категорию после утверждения «меньших» разрядов. Нашим противникам кажется, что три их высших ступени священства подтверждаются свидетельством Слова Божьего, и поэтому они называют эти ступени в силу особой прерогативы «священством». Однако необходимо рассмотреть, каким образом они извращают Писание, толкуя его в свою пользу.
Начнём с разряда собственно священства, или святительства, ибо этими двумя словами они обозначают одно и то же. Святителями, или священниками, они называют тех, чьё служение заключается в жертвоприношении Тела и Крови Иисуса Христа, произнесении молитв и благословении даров Божьих (Decretum Gratiani, I, dist. 25, c. 1).
Поэтому при посвящении в сан они принимают в руки чашу и блюдо с гостией в знак того, что им даётся власть приносить Богу примирительные жертвы. Затем они помазывают руки елеем, что символизирует принятие власти совершать освящение. Обо всех этих вещах они не только не имеют свидетельства Слова Божьего, но самым нечестивым образом извращают богоустановленный порядок.
Прежде всего мы должны считать окончательным вывод, сделанный в предыдущей главе (/4/18.14 сл.). А именно: всякий, кто называет себя священником и присваивает себе право приносить примирительную жертву, оскорбляет Христа. Именно Он был с клятвой поставлен и посвящён Отцом, сделавшись священником вовек по чину Мельхиседека (Пс 109/110:4; Евр 5:6; 7:3). Именно Он единожды и вовек принёс Жертву очищения и примирения, а ныне пребывает в святилище Небес и молится за нас. Все мы являемся священниками в Нём [Отк 1:6; 1 Пет 2:9], однако лишь для того, чтобы приносить хвалу и благодарение Богу, а главное - приносить Ему в дар самих себя и всё, что в нас. Но только Господь Иисус имел исключительное право и возможность удовлетворить Бога и Своим жертвоприношением очистить нас от грехов. Коль скоро наши противники узурпируют эту власть, то чем оказывается их священство, как не пагубным святотатством? Нет сомнения, что именовать его таинством - вопиющее бесстыдство.
Что касается возложения рук, каким вводятся в сан истинные священники и служители Церкви, я отнюдь не возражаю против именования его таинством. Ибо этот ритуал, во-первых, взят из Писания, а во-вторых, отнюдь не бессмыслен, но означает дарование духовной благодати Божьей (1 Тим 4:14). Однако я не называю его третьим таинством, наряду с двумя другими, так как он не является ординарным и широкоупотребительным среди верующих, но предназначен для особого служения. И если я приписываю честь именоваться таинством служению, установленному Иисусом Христом, это вовсе не значит, что римские священники, посвящённые властью папы, могут этим гордиться. Ибо священники от уст Иисуса Христа поставлены для того, чтобы служить подателями Евангелия и таинств, а не палачами, совершающими ежедневные заклания. Им была дана заповедь проповедовать Евангелие и пасти агнцев Христовых, а не приносить жертвы (Мф 28:19; Мк 16:15; Ин 21:15-17). И обетование благодати Св. Духа было дано им не для того, чтобы они искупали грехи, а для должного управления Церковью.
29. Обряды знаменательно соответствуют сути дела. Посылая апостолов на проповедь Евангелия, Господь дунул на них (Ин 20:22). Этот знак символизировал влагаемую Им в апостолов силу Св. Духа. Наши глубокоуважаемые противники переняли это дуновение, как если бы они изрыгали Св. Духа из своей глотки, и бормочут над посвящаемыми: «Примите Духа Святого». Они передразнивают даже не как фигляры и комедианты, в чьих ужимках есть какой-то смысл и какое-то искусство, а как обезьяны с их бессмысленным и бестолковым кривляньем. Они говорят, будто следуют примеру Господа. Но Господь совершил множество вещей, в отношении которых не желал иметь последователей. Так, Он сказал ученикам: «Приимите Духа Святого» (Ин 20:22); и в другом месте Лазарю: «Лазарь! Иди вон» (Ин 11:43). Также паралитику: «Встань ... и иди» (Мф 9:6). Отчего же они не говорят то же самое всем остальным мертвецам и паралитикам? Господь явил Свою божественную силу, когда дунул на апостолов и наполнил их благодатью Св. Духа. Силясь повторить то же самое, наши противники вступают в состязание с Богом, бросают Ему вызов. Но их попытки безрезультатны; это глупое обезьянье подражание - не что иное, как насмешка над Христом. Они поистине бесстыдны, коль скоро дерзают утверждать, будто через них подаётся Св. Дух. Однако опыт хорошо свидетельствует о том, насколько это соответствует действительности. Ибо нам доподлинно известно, что все, кого они рукополагают в священники, из жеребцов превращаются в ослов, а из глупцов в одержимых безумцев. Но спор наш не об этом. Я лишь осуждаю их так называемое священнодействие. Оно отнюдь не должно совершаться в подражание Христу, ибо у Христа оно являлось особым знаком чуда. Так что оправдания наших подражателей Христу бессильны им помочь.
30. Далее, от кого они восприняли помазание? Они отвечают, что от сынов Аарона, к которым восходит их священство (Пётр Ломбардский. Сентеции, IV, dist. 24, c. 2 (MPL, CXCII, 904)).
Итак, наши противники пытаются защищаться неудачными примерами, отказываясь признать, что их дерзкие установления - плод их собственных измышлений. И наоборот, они вовсе не отдают себе отчёта в том что, признавая себя последователями сынов Аароновых, наносят оскорбление священству Иисуса Христа - тому единственному священству, которое было символически представлено в разных видах левитического священства. Все они обрели в священстве Христа своё завершение и окончание, как мы уже неоднократно говорили. И поэтому левитическое священство прекратилось, как о том без всяких комментариев свидетельствует Послание к евреям [Евр 7:11 сл.].
Если же наши противники услаждаются моисеевыми обрядами, почему они не приносят в жертву тельцов, коров и ягнят? Они ещё сохраняют многое от скинии и от иудейской веры. Но их упущение в том, что они не совершают закланий тельцов и коров! Разве не очевидно, что соблюдение обряда помазания гораздо опаснее и пагубнее обрезания - тем более, если оно сопряжено с фарисейским суеверием относительно его действенности? Иудеи полагали в обрезании свою надежду на праведность, а наши противники полагают в помазании дары Св. Духа. Поэтому они не могут быть подражателями левитов, не являясь в то же время отступниками от Христа и от пастырского служения.
31. Теперь об их пресловутом священном масле - как они говорят, неизгладимом и нестираемом. Как будто масло нельзя счистить пылью и солью, а если уж слишком въелось - мылом. Но эта неизгладимость имеет духовный характер, говорят они. Что общего у масла с душой? Разве они забыли собственную ссылку на св. Августина, сказавшего: если отделить Слово от воды, останется просто вода, ибо таинством она становится именно через Слово? (Августин. Трактат о Евангелии от Иоанна, LIII, 3 (MPL, XXXV, 1840). Это место цитируется в Decretum Gratiani, II, c. 1, qu. 1, c. 54) Но какое слово укажут наши противники относительно своего масла? Будет ли это заповедь о помазывании сынов Аарона, данная Моисею (Исх 30:30)? Но Моисею были одновременно даны подробные указания относительно жреческих одежд и прочих облачений, а также одеяний его детей. Кроме того, было заповедано заклать тельца и вылить его кровь, и заколоть двух овнов и сжечь, и освятить уши и одежды Аарона и его сынов кровью одного из овнов, и множество прочих ритуальных действий [Лев 7-24]. Я удивляюсь, как наши противники опустили их все, ухватившись за одно лишь помазание. И если им нравится окроплять себя, то почему именно маслом, а не кровью? Несомненно, они стараются изобрести какую-то особую религию, составленную из христианства, иудаизма и язычества, - словно варево, состряпанное из разных, не сочетающихся друг с другом продуктов. Но их помазание смердит, ибо в нём не хватает соли, то есть Слова Божьего.
Остаётся возложение рук. Я согласен называть его таинством, но при условии его надлежащего употребления, а именно при посвящении истинных служителей. Однако я отказываюсь видеть таинство в том фарсе, который разыгрывают паписты, рукополагая своих священников. Ибо они не имеют на это никакой заповеди Христовой и не взирают на цель обетования. Если же они хотят, чтобы мы признали их символ, пусть согласуют его с той истиной, ради которой он был введён.
32. Что касается священства диаконов, мы были бы с ним вполне согласны, если бы диаконское служение было восстановлено во всей своей чистоте - таким, каким оно было при апостолах и в древней Церкви. Но разве хоть в чём-то похожи на прежних диаконов те, кого эти люди выдают за диаконов? Я говорю не о личностях, дабы наши противники не жаловались, будто с ними поступают несправедливо, подходя к их учению с меркой людских пороков. Но я утверждаю, что у них нет никаких разумных оснований относить к своим диаконам (таким, какими их нам живописует их доктрина) свидетельство о диаконах, рукоположенных Апостольской Церковью. Наши противники говорят, что диаконам надлежит быть помощниками священника во всём, что надобно при совершении таинств и ритуалов; прислуживать при крещении и миропомазании, наливать вино в чашу и класть хлеб в блюдо, прибирать жертвенник, нести крест, читать Евангелие и послание к народу. Есть ли во всём этом хотя бы одно слово об истинном диаконском служении?
Теперь посмотрим, как совершается их посвящение. Епископ один возлагает руку на посвящаемого в диаконы (Четвёртый Карфагенский собор (398) (Statuta ecclesiastica antiqua, c. 4; Collectio pseudoisidoriana. - MPL, LXXXIV, 200); Decretum Gratiani, I, dist. 23, c. 11). Он надевает ему на левое плечо епитрахиль, дабы тот понял, что принял нетяжёлое бремя Божье, чтобы подчинить страху Божьему всё принадлежащее к левой стороне. Диакону вручается текст Евангелия, чтобы он осознал себя глашатаем Благой вести.
Какое отношение имеют к диаконскому служению все эти вещи? Поступая таким образом, паписты уподобляются человеку, который поручил бы посвящаемым в апостолы воскурять ладан, протирать образа, зажигать свечи, подметать храмы, ставить мышеловки и прогонять собак. Допустимо ли было бы именовать таких людей апостолами и уподоблять их апостолам Христа? Так что пусть не выдают за диаконов тех, кого они рукополагают для своих фарсов. Их также называют левитами, возводя их служение к сыновьям Левия (Пётр Ломбардский. Там же; Decretum Gratiani, I, dist. 21, c. 1; dist. 25, c. 1, 3). С этим я готов согласиться, если они признают (как это и есть в действительности), что отрекаются от Иисуса Христа и обращаются к левитическим обрядам, к теням Моисеева Закона.
33. Что необходимо сказать, обращаясь к вопросу об иподиаконах? Некогда иподиаконы заботились о бедных, паписты же указали им пустяковые обязанности: приносить к жертвеннику священные сосуды и покрывало, поливать на руки священникам, ставить на жертвенник чашу и блюдо и прочие подобные вещи (Четвёртый Карфагенский собор (Statuta ecclesiastica antiqua, c. 5; Collectio pseudoisidoriana. - MPL, LXXXIV, 200)). Говоря о получении даров, они имеют в виду дары, поглощаемые чревом. И принятый у них ритуал посвящения иподиаконов вполне соответствует этому: епископ вручает посвящаемому чашу и блюдце, архидиакон - сосуд с водой и прочий хлам. Они хотят заставить нас поверить, будто во всей этой ерунде заключён Св. Дух: но кого они сумеют убедить?
Нет нужды ещё раз повторять изложенное выше (/4/5.15). Сказанного достаточно, чтобы удовлетворить разумных и благочестивых людей, которым адресована эта книга. Наш вывод таков: таинство имеет место лишь там, где священнодействие сопряжено с обетованием, - точнее, лишь там, где в священнодействии сияет обетование. Здесь же нет ни единого слова обетования. Поэтому тщетно было бы искать здесь священнодействие, способное подтвердить обетование. Кроме того, здесь нет и богоустановленного ритуала; значит, не может быть и таинства.